Наверх
Музыка и Эзотерика
#1
Слово “эзотерика” происходит от греческого esoterikos, “внутренний”. Термин возник в эпоху эллинизма (IV-III в. до н.э.). Исторически он обозначал тайноведение, “внутреннюю доктрину” религиозного, философского или иного учения, доступную лишь прошедшим обряды высших посвящений.

Эзотерика сегодня - это обобщающее название современного учения или, точнее, представления о мире и человеке как единстве макрокосма и микрокосма, не ограничивающегося рассмотрением одних только их материальных характеристик; метод познания "внутренней сущности" всех вещей, мерой которых, как известно, является человек.
 
В основе современного эзотеризма лежит сравнительное изучение учений Востока и Запада, цель которых - помочь человеку познать в первую очередь самого себя, если уж мера всех вещей - он сам, ибо без этого он не сможет познать все остальное. А познание самого себя, как известно, не только древнейшая, но и труднейшая из задач, когда-либо ставившихся человеком, недаром на храме Аполлона в Дельфах было написано: Gnwri se auton - "Познай самого себя".
Музыка издревле притягивала внимание своей тайной воздействия на личность, исходящей от нее неведомой силой, способной влиять на поведение человека. В древнегреческой музыке определенным ладам приписывались точные свойства формирования тех или иных моральных человеческих качеств. Древняя Греция имела лады:
Ионийский - лирический, эротический.
Дорийский - мужественный, нравоукрепляющий, защищающий от несчастий, исторически центральный лад.
Фригийский - возбуждающий, агрессивный.
Лидийский - расслабляющий, тормозящий.
 
Музыка всегда входила неизменной частью любого обряда, ритуала, праздника. Музыкантов считали одержимыми потусторонними силами, инструментами, через которые боги говорят с людьми.
Современные скептики от науки развеяли большинство мифов о необыкновенных свойствах мелодий. Однако одно из наиболее удивительных ее качеств - левитационная сила музыки - до сей поры остается загадкой даже для них. К сожалению, бесчисленное количество свидетельств того, как с ее помощью в воздух поднимались предметы различной тяжести, науке пока не помогли.
В индийской деревне Шивапур стоит маленькая мечеть, построенная в честь суфийского святого Камара Али Дервиша. В ее дворике лежит камень весом почти 63 кг. И по сей день во время ежедневной молитвы 11 служителей собираются вокруг камня, повторяя имя святого. Когда их голоса достигают определенной высоты, монахи способны поднять огромный камень, поддерживая его только одним пальцем каждый. Как только пение прекращается, они быстро отскакивают назад, а камень падает на землю. Секрет заключается именно в песнопениях, а одиннадцать голосов - формула, необходимая для поднятия камня в воздух. Достигая определенной высоты, голоса служителей изменяют вибрационные характеристики камня и делают его невесомым.
Еще одно проявление левитационных свойств музыки наблюдал в Тибете шведский инженер-авиастроитель Генри Кьеллсон. Он описал, как монахи затаскивали камни площадью в 1,5 квадратных метра с помощью волов на плато и помещали их в специальную чашевидную яму. Она располагалась недалеко от 400-метрового обрыва, где нужно было соорудить храм. Рядом с ней стояли 19 музыкантов, а позади них колоннами, расходившимися лучами, выстраивались 200 священнослужителей.
 
Все музыкальные инструменты (13 барабанов трех размеров и 6 больших труб) были направлены на яму. По команде все они начинали звучать, а священнослужители петь в унисон.
Через 4 минуты Кьеллсон заметил, что камни в яме начали подрагивать и раскачиваться из стороны в сторону. По мере усиления звука камни поднимались в воздух на 400 метров, пролетая по параболической траектории точно до обрыва, где должен был строиться храм. По словам инженера, так монахи могли поднять и перенести от пяти до шести каменных плит в час.
Несколько лет спустя шведский врач Ярл, тоже наблюдал эти удивительные явления. Тогда он работал в Оксфордском научном обществе в Египте и был приглашен лечить верховного ламу в Тибет. Ярлу разрешили снять на кинопленку весь ритуал с левитацией камней. Но впоследствии Оксфордское научное общество конфисковало фильмы, заявив, что, поскольку Ярл в то время работал на них, фильмы являются собственностью общества. Их спрятали в архивах под грифом "Совершенно секретно", и местонахождение пленок неизвестно до сих пор.
Но на этом "Дело тибетских монахов" не закончилось. В своем музыкальном альбоме "Бытие королей Грааля" Адриан Вагнер воспроизвел первые четыре минуты левитационного ритуала тибетских монахов, воспользовавшись схемой, ранее описанной Кьеллсоном. После выхода лазерного диска Вагнер получил несколько отзывов от слушателей, наблюдавших во время проигрывания диска странные явления. Один сообщил, что музыка продолжала звучать даже после того, как плейер был отключен. Другие писали, что во время звучания этой музыки в комнате поднимались в воздух разные предметы.
По мере истощения энергетических ресурсов Земли человеку придется искать другие источники энергии. Кто знает, возможно, одним из них станет левитационная сила музыки. Правда, для этого придется сначала разгадать природу удивительного феномена...
 
Августин Блаженный даже считал музыку и математику истинными языками бога. Искусство в целом, а музыка в особенности наиболее тесно смыкаются с эзотерическим опытом человека, во многом базируются на особых, высших состояниях человеческой психики, в сверхсознании, непознанных, скрытых областях получения и обработки информации.
Здесь много тайн, секретов мастерства, уводящих вглубь духовного мира человека, в истоки его творческих сил. Не случайно искусство всегда было связано с магическим и религиозным опытом, с которым его роднят состояния вдохновения, наития, озарения, экстаза, ощущение того, что художник является лишь транслятором, голосом неких высших сил. В искусстве человек истинно свободен, ибо полетом своей фантазии творит иную реальность.
Поиск скрытого, эзотерического смысла мира и предназначения человека лежит именно в погружении во все более глубокие слои сознания, туда, где находится источник вдохновения и озарения. Уход от реальных размерностей бытия, ощущение иного течения времени и развертывания пространственности, умение оперировать идеальными сущностями, не имеющими достаточно конкретизированного содержания - все это составляет существо искусства, в особенности, музыки.
 
Наряду с взаимодействием личности с внешним миром (сфера открытого знания и деятельности), существует и духовное погружение, ведущее к познанию внутреннего космоса личности, истоков творчества, эзотерического богатства (закрытое знание). Это как бы два особых Я человека, существующих и действующих по различным законам в одинаковых пространственно-временных координатах, хотя, естественно, перекрещивающихся друг с другом.
Первое, обыденное Я действует в обычном масштабе времени, имеет развернутые структуры мышления, логически и причинно увязанные, достаточно плавные переходы; оно питается полученной извне информацией и перерабатывает и оценивает ее согласно жизненной программе, идеалам, интересам, традициям; здесь работают волевые процессы.
Второе, творческое Я отталкивается не от жизненных целей и норм (хотя и косвенно с ними связано), но от неких внутренних, заложенных в глубинах подсознания, структур субъективного, духовно-идеального, сакрального и художественного выражения сущности человека и мира. Здесь предстают особенные, переменные пространство и время, действует своя логика взаимодействия, господствуют интуитивные, а не волевые процессы.
Возникающая в этих условиях духовная сущность (в том числе и художественная) прорывается в реальность, но не сливается с ней, а сосуществует параллельно, получая статус вечной истины, красоты, совершенства. Здесь действуют скрытые механизмы интуиции, вдохновения, прозрения, фантазии генетической памяти и др. Структуры второго Я исходят от некоторой внутренней, зародышевой, сверхсжатой сущности, некой первичной идеи, первотолчка.
 
Многие композиторы отмечали эффект наития в творчестве. Не случайно само слово вдохновение (кто-то вдохнул в художника сочинение) свидетельствует об этом первоначальном смысле.
И. Брамс утверждал в одном из писем: “Я не несу никакой ответственности за свою музыку: она мне дана какой-то особой силой. Я несу ответственность только за то, как я ее оформил”.
Л. Бетховен восклицал: “Вы думаете, я мыслю о какой-то проклятой скрипке, когда дух говорит со мной?..”
П. Чайковский неоднократно подчеркивал, что вдохновенье неподвластно непосредственной воле человека, что здесь возникает особое состояние повиновения внутреннему голосу, некой сверхъестественной силе, которая движет творцом. “Музыка просто прет из меня” , - писал он П. Юргенсону. В таком состоянии это не труд, а наслаждение, работа идет с совершенно непостижимой легкостью. Забываешь все, душа трепещет от какого-то совершенно непостижимого и невыразимого сладкого волнения, решительно не успеваешь следовать за ее порывом куда-то, время проходит буквально незаметно.
Можно предположить, что эта зародышевая, исходная сущность второго, творческого Я художника идентифицируется с сокровенным ядром личности, в котором, по словам индийского философа Вивекананды, представлено ядро космоса, где при глубокой медитации ощущаются вибрация и музыка Вед, звучащая как многоцветный аккорд в голубом холодном огне.
 
Все представляет собой вибрацию, или, как сказали бы древние индусы, Нада Брахма: весь мир — это звук. Все мироздание, и даже пустота, является вибрирующим звуком. «Бог, или Брахма, первичная сила Космоса и его Творец, представляет собою поток звуков и внутреннюю сущность человека и всего живого, — говорит музыковед Иоаким-Эрнест Берендт. — Неповторимый звук лежит в основе всего бытия: само бытие — это Нада Брахма».
Не случайно музыкальная теория, объясняющая происхождение гармонии, занимает центральное положение в художественной системе авторов древнекитайского трактата  “Люйши чуньцю”: она насквозь космогонична. Художественно-философская задача авторов “Люйши чуньцю” заключалась в том, чтобы в наглядных образах показать, что звуки, сопровождающие движение явленного мира – музыкальные звуки, что их последовательность (син) образует гармонические сочетания, что космос  - музыкален.     
Авторов трактата привлекала идея фундаментальности космических процессов по отношению ко всем иным планам бытия. Начало каждого нового цикла в явленном мире, отражающее переход Системы в следующее состояние, должно было сопровождаться соответствующими звуками, цветовыми и пространственными проявлениями – образами-символами-знамениями.
Музыка считалась таинственным даром, перешедшим к нынешним поколениям от героев архаики, а к тем, в свою очередь, - от божеств-предков. Она-то и несла в себе «знание предков», облеченное в числовые соотношения. Лежащие в основе ладотональностей и древнейших мелодий числа придавали ей магические свойства.
 
Великий русский мистик Георгий Иванович Гурджиев утверждал, что в начале всего сущего был звук или Логос. Сэр Пол Дьюк, будучи студентом консерватории, познакомился с Гурджиевым в Москве незадолго до Первой мировой войны. Он описывает практическую демонстрацию, последовавшую за этими словами: Гурджиев положил руку студента себе на грудь и особым образом начал читать нараспев Иисусову молитву, произнося весь текст на одном длинном дыхании, на одной ноте. По словам молодого человека, его руку словно ударило током. Несомненно, что искусство пения – священная наука, которой Гурджиев владел в совершенстве.
Гурджиев говорил, что: “Логос был звуком. Первым звуком. Глубочайшим звуком. Можно назвать его мировой тоникой… Суть в том, что когда еще не было языка, не могло быть никаких слов и не могло быть никаких имен в обычном понимании… Поупражняясь, вы сможете производить слышимое эхо этого звука, так как каждая октава повторяет на другом уровне любую другую октаву…”
Подобно свету, музыкальная энергия представляет собой смешанный спектр чистых частот, которые называются в музыке гармониками или обертонами. Эта изначальная градация определяет структуру каждого музыкального звука. Каждая нота, поется ли она или играется, является смесью этих чистых тонов.
Внутри каждой такой фундаментальной ноты, или «1», возникает особая серия других нот, подобно свету, пропущенному через призму. Эти звуки относятся к гармоническим рядам, соответствующим бесконечному ряду целых чисел, начиная с 1.
 
Помимо присутствия в каждом музыкальном звуке, гармонические ряды – неотъемлемая часть всего творения – света, тяготения, теплоты и т.д. Все волноподобные энергии приобретают форму гармонических рядов, и материальная Вселенная образована из бесконечных внутренних взаимоотношений этих рядов. Изучение этих, на первый взгляд, простых вибрационных зависимостей может привести, как в музыке, так и в других областях, к плодотворным размышлениям о происхождении и сути вещей.
Физик Дэвид Бом даже выдвинул предположение, что творение осуществилось посредством энергий, объединенных взаимосвязями гармонических рядов. С его точки зрения, подобная гармонизация несопоставимых энергий дала возможность объединенной волне «совокупности» на своем пике создать Вселенную. Таким образом, начало Вселенной, а следовательно, и жизни, не было чистой случайностью, но результатом объединения гармонизирующих сил в бесконечно обширном масштабе. Эхо этого первого момента раздается до сих пор. Не случайно, что такие астрономы и физики, как Доминик Пруст и Басараб Николеску, вместо того, чтобы определять эту первичную вибрацию термином «Большой Взрыв», используют понятие «Великий Звук».
Возможно, это не только музыка сфер; возможно, музыкальные законы служат проявлению Бытия Непроявленного. В этом смысле музыку можно рассматривать, как гармоническое движение энергии, а музыкальные законы – помимо их обычного использования на нашей планете – как несущие волны творения.
В музыке, благодаря тому, что Гурджиев называл «законом октав» - посредством которого соотносится и сонастраивается «то, что наверху» и «то, что внизу» - гармонические ряды служат источником мелодии, гармонии и ритма.
В своем учении Гурджиев придавал весьма существенное значение использованию музыки. Для него музыка и музыкальные законы – совершенный символ структуры и функционирования всего творения и внутренней жизни человека. Музыка, созданная Гурджиевым в сотрудничестве со своим учеником, русским композитором Томасом де Гартманном, великолепно олицетворяет учение Гурджиева в связи с тем, что он называл «законами вибраций».
 У музыки Гурджиева / Де Гартманна есть очень специфическое качество, ощущаемое в зависимости от состояния, в котором ее слушать. Несомненно, это музыка определенного времени и места. Но если слушать очень внимательно, то за пределами неизбежной и естественной связи музыки с культурными условиями можно обнаружить гармонические вибрации, относящиеся к другому времени, к другому месту – к священному слушанию, к внутренней работе.
 
В конце своей долгой и необычной жизни Кришнамурти говорил: «Я  чувствую, что пою в основном для глухих». Единственный позитивный способ проинтерпретировать это направленное нам замечание – научиться слушать. По моему мнению, работа над слушанием – главная возможность, которую дает нам музыка. Мне работа над слушанием видится абсолютным ключом к пробуждению, столь необходимому для нас самих и для нашей планеты. Настройка, или работа по гармонизации, зависит прежде всего от преображенного слушания.
Гармоники соответствуют тому, что Гурджиев называл «внутренними октавами», относясь как к музыкальному звуку, так и к космическому резонансу. Они являются генетическим материалом всех музыкальных звуков, и их бесконечные комбинации в областях гаммы, мелодии, гармонии и ритма лежат в основе всей музыки. Ряды потенциально бесконечны. Но в любом музыкальном звуке присутствует лишь определенное число гармоник, в зависимости от качества и громкости звука и характеристик колеблющегося тела, производящего этот звук.
Очень часто мы не слышим гармоники там, где они есть, из-за нашего привычного, обусловленного слушания. Эффект такого обусловленного слушания – в различной чувствительности, как отдельных людей, так и даже целых цивилизаций, к гармоникам и к гармонии. Возможно, диапазон и значимость гармонии в той или иной сфере деятельности прямо связаны с качеством слушания, или настройки. В любом случае музыка (или жизнь) может помочь измерить присутствие в нас гармонического слушания, чувствительного к различным уровням гармонии.
 
Гармония приходит свыше. Две любые ноты, находящиеся в гармонии, имеют общую высшую гармонику. Фактически, все ноты, гармонично спетые или сыгранные, можно буквально рассматривать, как нисходящие проекции общей высшей гармоники «1» - общей для всех этих нот. Благодаря осознанию этой высшей гармоники «1», высшему гармоническому источнику, общему для всех нот, можно утоньшить гармонию различных нот или колебаний. Ниже самих нот также можно отыскать очень глубокую гармонию – общее субгармоническое основание.
Воплощая гармоники в жизнь посредством гармонического пения,  голос действует как звуковая призма и линза, «преломляя» и фокусируя гармонические ноты, в других случаях незаметные в общем тембре.
Выбранная отправная нота, или «до», называется также «первой гармоникой», «основной» (нотой), или «1». Она служит эталоном для настройки высших гармоник и низших субгармоник. Все эти гармоники можно выразить, как дроби или музыкальные интервалы относительно 1, например, 2/1, 3/1, 4/1, или как целое число, умноженное на частоту первой гармоники. Например, гармоники ноты «до» первой октавы, соответствующей колебаниям с частотой 264 Гц, нумеруются и называются целыми числами, начиная с 1 (собственно ноты «до»), 2, 3, 4 и так далее…
Первая гармоника в данном примере – нота «до» с частотой колебаний 264 Гц; частота второй гармоники, или «2», в два раза больше – 528 Гц, и она на октаву выше, то есть является нотой «до» второй октавы; третья гармоника, или «3» - нота «соль» с частотой 792 Гц, и т.д.
 
Во многих инструментах, например гонгах или колоколах, масса или упругость колеблющегося тела делают гармоники повышенными или пониженными относительно чистых пропорций рядов. «Гармоничность» - баланс трех факторов колеблющихся тел: издающей звук длины или массы тела, упругости и диаметра. Если упругость, скажем, рояльных струн, слишком велика, то гармоники будут расстроенными; понижение общей настройки даже на полтона разительно улучшит строй.
Загадочно, но на вертикальной оси между «1» и «2» нет гармоник, измеряющих точный интервал октавы. «1» и «2» подобны «тому, что внизу» и «тому, что вверху». У древних египтян было изречение: «Все Творение находится между 1 и 2».
Это высказывание можно изучить с помощью музыкальной практики. Все гармоники, даже очень высокие, могу быть по нисходящей транспонированы ухом и/или номером к этому основному «первичному» пространству октавы и выражены основными нотами, благодаря тому, что Гурджиев называл «законом октав».
При настройке на заданную ноту «1» у каждого колебания есть свое место. Это создает богатейший язык музыкального выражения в терминах ладов, тональностей, гамм, мелодий, гармоний и ритмов. Этот закон – главный ключ к пониманию многообразия музыкальных выражений нашего мира. Для музыкальных сравнений этот закон – то же, что для химиков периодическая таблица элементов, или для художников – чистый цветовой спектр.
Можно задуматься о бесконечном разнообразии гармоник, принадлежащих к семи основным видам интервалов: «до», «ре», «ми», «фа», «соль», «ля» и «си». По мнению Герберта Уона, эзотерическое происхождение этих интервалов можно рассматривать как соответствие нисходящей и восходящей космической октаве, начинающейся и заканчивающейся на «до», от Dominus – Бог, Абсолют. «Ре» - Regina Coeli, Царица Небесная – Луна. «Ми» - Microcosmos, Земля и человеческие монады. «Фа» - Fatus, судьба, планеты. «Соль» - Sol, Солнце. «Ля» - Lactea, Млечный Путь. «Си» - Sidera, все звездные миры. И снова «до».
 
В некоторых традициях, например в рагах Северной Индии, узор мелодического движения между 1 и 2 рассматривается, как коды или схемы энергий, движущихся по различным уровням и состояниям человеческого существа. Но это можно ощутить только тогда, когда все ключевые аспекты – как мы слушаем, как мы воспринимаем звук телом и различными резонирующими центрами –  взаимодействуют гармонично.
Возможность настройки гармоник на 1, на любую другую ноту, или одной гармоники к другой означает, что диапазон возможных интервалов и гармоний бесконечен, как и сами гармоники, заключая в себе любое целочисленное соотношение. Таким образом, гармоники – источник множества интервалов, о которых мы не знаем, которые мы не используем или забыли, но которые представляют значительный музыкальный интерес.
 
В Монголии можно услышать «другую» историю о гармониках, отличающуюся от научной: гармоники «поет» священный водопад в горах Западной Монголии. Приходя в это священное место, люди учатся петь гармоники у самой Природы. Река ниже водопада называется Буян Гуль – Оленья река, потому что целые стада оленей, привлеченных чарующими звуками, приходят искупаться в водах этой реки.
Певцы хууми, монгольского вида горлового пения, считаются находящимися в контакте со «сверхъестественными силами». Как в Монголии, так и в Туве, русской республике, расположенной у истоков Енисея, горловое пение и шаманизм были исторически связаны. Мы, как современные цивилизованные люди, редко внутренне и внешне соприкасающиеся с Природой, можем понять эту связь просто как соприкосновение с естественными силами – силами Природы.
В этом понимании гармоники слышатся и чувствуются за пределами слов, они подобны чистому горному источнику, где, по словам монголов, они впервые появились. Они являются прямым выражением естественного закона – потоком чистой, объединяющей вибрации. Гармонический звук содержит в себе семя всей музыки, подобно тому, как чистый горный ручей напитывает водой все долины.
Здесь будет уместно вспомнить выдающееся произведение Гурджиева – «Рассказы Веельзевула своему внуку», в связи с описываемым там местом, неподалеку от «Гоба», известного как пустыня Гоби в Монголии, где возникновение особых звуков в атмосфере побудило к строительству астрономической обсерватории.
 
Есть две истории о происхождении тибетской разновидности пения очень низких нот с гармониками, называемого также субгармоническим пением. Тибетские (и монгольские) буддисты адаптировали более древнее шаманское пение хууми. Пение хууми бессловно, поется соло в баритонном или теноровом регистре с мелодическими гармониками, тогда как в буддийском литургическом пении хор монахов нараспев исполняет священные тексты с очень низкими субгармоническими сдвигами, в основном в унисон, обычно выделяя одну специфическую гармонику («соль» или «ми»).
Тувинская форма светского гармонического пения, каргыраа, представляет собой разновидность субгармонического хууми. Другая история заключается в том, что основатель традиции Гелугпа, Дзонгкапа, был обучен этому особому пению дакини (ангелом) во время медитации.
Ранее в двух главных монастырях традиции Гелугпа, Гюйто и Гюйме, где практиковалось субгармоническое пение, монахи принимались в хор только после предварительной двадцатилетней подготовки. После захвата Тибета Китаем в 1959 году время обучения пришлось уменьшить.
 
Во многих культурах музыка была средством выражения ощущения гармонии Вселенной, осознания гармонического порядка, ордера, который каждый из нас стремится воплотить внутри себя, несмотря на – или благодаря! – всем потрясениям и повседневным противоречиям. Может ли изменение слушания изменить способность человека к внутреннему поиску? Может ли такое изменение открыть для него традиции?
В наше время традиционная идея музыки как подлинного связующего звена с сакральным практически забыта. Мера музыки – в том, как она преобразует состояние нашего слушания, фокусирует его и делает реальной идею гармонии.
Замечательны указания Гурджиева об уровне восприятия истины, достигаемого благодаря правильному изучению музыки. Этот принцип он воплотил даже в названии своего центра во Франции, «Института Гармонического Развития Человека».
В его трудах содержится масса указаний, относящихся к науке вибраций, гармонии и даже звуку, но, как и в случае со всеми другими аспектами его учения, нет «руководства» по их применению. Он знал, что прямой контакт с учением – единственный способ по-настоящему «услышать» его полный резонанс. В его высказываниях сокрыты символические значения, понять которые можно только на личном опыте. 
В «Рассказах Веельзевула своему внуку» Гурджиев подробно обсуждает возможные способы исследования фундаментальных законов Вселенной и законов, связанных с человеческими существами. Он подчеркивает, как сильно в этом могут помочь определенные виды музыки, науки о «законах вибраций». И он широко использует музыкальные метафоры для объяснения действия этих космических законов на каждом уровне. Особое ударение ставится на реальной цели исследования: достижения другого уровня бытия.
Гурджиев говорит о пользе определенного вида пения, которое порождает состояние «эхо» и «централизует» человеческое существо. Он описывает священный космический закон Вселенной, данный звуками «АИЕИОИУОА»:
«Этот космический закон состоит в том, что внутри каждого возникновения, большого и маленького, когда оно находится в прямом контакте с эманациями или самого Солнца Абсолют, или какого-нибудь другого солнца, происходит так называемое "Угрызение Совести", то есть процесс, когда каждая часть, возникшая из результатов любого Святого Источника Священного Триамазикамно [закон трех], так сказать, "восстает" и "осуждает" прежние неподобающие восприятия и проявления в то время другой части своего целого - части, полученной из результатов другого Святого Источника того же основного священного Космического Закона Триамазикамно».
Подобное угрызение совести из-за привычного способа бытия – основное побуждение к тому, чтобы изменить себя, и является результатом особого рода чувствительности слушания, называемого «Виброэхонитанко».
 
Искусство пения при правильной его передаче особенно подходит для развития внутреннего слушания, внутреннего внимания, для возникновения «состояния присутствия».
Пока человек не научится слушать, для него нет надежды услышать учение. Как много просветленных существ, как много священных текстов! Но пока он не будет слышать то, что говорится ему, пока он не сможет слышать то, что происходит внутри него – все будет соответствовать, как говорил Гурджиев, русской поговорке: «слышит звон, да не знает, где он».
Часто наше слушание настолько обусловлено, настолько исполнено мыслей и напряженных состояний, что, по сути, мы глухи. Мы не слышим вибраций, исходящих из тончайших уровней нашего существа, взывающих к нам изнутри. Но нам нужны эти гармоники основных нот нашей жизни; они придают другой смысл глубинным настройкам (и расстройкам), приходящим и уходящим, день за днем, к нам и другим людям… раскрывая смысл нашего прихода на эту бренную землю и грядущего ухода с нее…
 
Что есть гармония? Что есть слушание? Что нужно слышать? К чему нужно прислушиваться? Какое направление – правильное? Поможет ли слушание выбору направления? Останется ли после нашей смерти эхо от нас? Слушание всегда происходит в настоящем, и будучи одной из самых жизненных энергий, подобно дыханию, пополняется из того же источника, откуда берется сама жизненная сила.
В письменных трудах Гурджиева содержится вдохновляющее учение о нашей Вселенной, жизни и нашей роли в жизни, судьбе, месте и предназначении человеческих существ на Земле. Основной язык этого учения, от начала и до конца – гармония, музыка и вибрация, на каждом уровне, от необъятнейших космических процессов до тишайшего потаенного эхо во внутренней жизни человека.
Гурджиевское видение космоса и человека – симфония вибраций, которые музыкальной струной Мировой Оси являют все виды трансформации основной энергии, от тонкой к плотной и от плотной к тонкой. Тончайшая, самая гармоничная и самая совершенная примордиальная энергия, изначальный Звук, или Слово – Логос, испуская Луч Творения, рядами нисходящих октав порождает галактики, звезды, планеты и живых существ. Эта же изначальная энергия, пройдя через Абсолютное Все, воссоединяется со своим источником, взлетая ко все более тонким вибрациям по восходящим октавам.
По отношению к космосу как к живой бесконечной системе циклов, циркулирования, циклической гармонии, Гурджиев рассматривал человека как маленький прискорбный диссонанс – в том, что касается его эго, «маленького Я»; и как микрокосм космического существа, который он называл «реальное Я».
 
Чтобы помочь нам понять – то есть гармонизировать – эти два столь трагически разделенных полюса нашего существа, Гурджиев создал учение, исполненное совершенных вибраций или, как он говорил, «полностью проявленное», со многими, многими гармониками… то есть многими уровнями.
С обретением слушания все может измениться …
Очень многое доступно слуху. Данные фотоакустической спектроскопии свидетельствуют, что цветущая роза издает звук, подобный приглушенному гудению органа. Можно зафиксировать и звучание злакового стебля. Резонирующие тоны, исходящие от каждого атома или молекулы, вместе образуют гармонию; атом — это еле уловимая музыкальная нота, и даже камень заключает в себе застывшую музыку.
Вся природа существует в некоем огромном колебательном диапазоне звуков. «Главным образом, это песня жизни, колоссальный хор, мириады звуков, сливающиеся в грандиозное многоголосие, в такую гармонию, какую невозможно даже вообразить», — утверждает Берендт.
 
Музыка не только одухотворяет материю — она способна влиять на ее развитие. То, что звук формирует и структурирует предметы материального мира, было доказано в 60-х годах XX века шведским ученым Гансом Дженни. С помощью генератора звуковых колебаний и высокоточной фотоаппаратуры он показал, что в основе материи лежат звуковые волны. Новую отрасль науки он назвал «киматикой». Он снял на пленку мгновенную реакцию на звуки и музыку помещенных на металлическую пластинку различных физических субстанций (песка, металлических опилок, порошка лицеподиума, ртути).
[color=#000000][size=small][font=Arial, sans-serif, Verdana, Helvetica]Дженни тщательно описал те симметричные, геометрически правильные структуры и утонченные звуковые мандалы, полученные в результате воздействия на металлическую пластину сотен частот
Ответить


Похожие темы
Тема: Автор Ответов: Просмотров: Посл. сообщение
  Музыка в нашей цивилизации Meggi 0 1,942 04.05.2015, 14:40
Посл. сообщение: Meggi

Переход:


Пользователи просматривают эту тему: 1 Гость(ей)