[Adora]

В лесу, в одинокой избушке,
У речки – красавица-дева жила,
А темными в звездах ночами
Русалкою путника в омут звала.

Приветит, бывало, обедом
Уставшего в тяжком пути;
Вином в бездонном кубке уважит,
Да медом,
До вечера спать приютит.
А там, бедолага, проснувшись,
Вдруг, вспомнит, что ждут уж домой,
И напрямик – речку бродом
Спешит перейти он с сумой.
И, лишь шаг он сделает в воду,
Вкруг лица русалки плывут,
И голова вместе с ними кружится,
И руки чьи-то его нежно с собою влекут.
А там, пропадает виденье земное
И царство русалок берет
Свою жертву на подводную тризну,
В чарующе-сладостный безвозвратности гнет.
А в избе, к рассвету, уж снова,
Оборотившись в земное лицо,
Красавица что-то готовит к обеду,
И варит на зелье хмельное вино.
Но, однажды, младой воевода с дружиной,
Чтобы коням отдых краткий задать,
Завернул к избе у стремнины:
То ли счастье, толь беду повстречать.
Как вошел он в избушку –
Его сердце, толи пало, толь затихло в груди:
«Ах, краса ты, мечта неземная,
Как звать тебя –
Свет-сиянье на ожиданья пути?».
И, потупясь, коварная дева,
Кротко глядя на струганный пол,
Прошептала: «Зовут меня Млада.
Я прошу Вас, сидайте, боярин, за стол».
Но в удалой голове словно вихри
Пронеслись шальные мечты,
И в охапку взяв деву, боярин,
Вскочил на коня,
И с дружиной помчался в хоромы свои.
Толь дня три, толи полну неделю
Воевода с красою своей,
Отрешившись от дел в своем доме,
Чашу сладку от губ оторвать все не смел.
А в субботу дружки прискакали,
Привезя по приказу с собой
Отца Серафима, с мольбой о венчанье
Счастливой четы молодой.
Воевода-боярин в пышном убранстве
В палату невесту ведет –
Играют на солнце дорогие подарки,
Лишь только невеста все больше бледнеет,
Да со слезами тихо идет.
Священник взмахнул перед ними рукою,
Чтобы крестным знамением обряд венчанья начать,
Как невеста, вдруг, жениха обнимая, целует,
И шепчет: «Прости, что впервые любя,
Мне приходиться все потерять».
Крест очерчен рукою
И, внезапно, в воздухе ветер
Колыхнул занавески окна –
Над одеждой пропавшей невесты, развернувшись,
Белоснежная лилия, вмиг, расцвела.
Очень долго шли пересуды,
Не стихала людская молва,
Кто-то вспомнил про деву в избушке,
Что возле бурной реки, среди леса где-то жила.
Воевода с верным слугою
Объездив дороги и лес,
Отыскал дом над быстрой рекою,
Но пахнуло на них пустотою –
Что-то было во всем одинокое,
В сером воздухе тревожных тех мест.
Говорят, удалой воевода сгинул в битве,
Велев хоронить
Возле дома того, поближе к стремнине,
Где неделю в году
Стали люди на могиле его
Белых лилий цветы находить.

Александр Зинченко