[TAIRU]

БОГ УРОЖАЯ — ЗЕЛЕНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Земледелие зародилось на Среднем Востоке, около 11 тысяч лет назад. Наибольшее
развитие оно получило в междуречье Тигра и Ефрата, а также в долине Нила. Примерно в
третьем тысячелетии до нашей эры были разработаны способы ирригации и, что особенно
важно, начали применять плуг с бычьей упряжкой. Вскоре и в Греции стало развиваться
земледельческое общество.
В Старой Европе сельское хозяйство развивалось быстрее в южных областях, и поэтому
божества земледелия и их культы зародились там же.
Профессор Мария Гимбутас в книге “Богини и боги” пишет, что наиболее древним богом
(не индоевропейского происхождения) Старой Европы был Дионис. Поэтому далее в этой
главе мы поговорим о нем. Это поможет понять происхождение земледельческих таинств,
давших впоследствии начало многим викканским традициям и обычаям.
Римляне занялись организованным сельским хозяйством до 500 г. до н. э. и
распространили передовые методы возделывания почвы на всю Западную и Северную
Европу. В числе этих методов были: плуг с бычьей упряжкой, ирригация, система
севооборота и практика оставления полей под паром. Естественно, что они
придерживались волшебных таинств, так или иначе связанных с земледелием и
являвшихся причудливой смесью итальянского язычества с этрусскими, греческими и
сирийскими верованиями. Мы знаем, что этруски традиционно считались знатоками
ворожбы, магии и сокровенных мистических поучений Римляне, покорившие этрусков,
многое переняли из их культуры и религиозной практики.
Ко времени встречи с римлянами кельты занимались в основном разведением скота и
молочным животноводством (археологические находки доказывают практику разведения
крупного рогатого скота и наличие пастбищ у кельтов в дороманский период).
Исторически сложилось так, что на севере и западе Европы существовали кочевники со
своими стадами, тогда как на юге уже процветало передовое земледелие. Богатые,
плодородные итальянские земли привлекали кельтов, что и было одной из причин,
приведшей их к встрече с этрусками и римлянами.
В древнейшие времена, задолго до появления каких-либо знаний о земледелии,
обязанностью женщин были поиск и сбор корешков, клубней, грибов и орехов для пищи.
Клубни и орехи могли быть закопаны в землю как запас на тяжелые времена. Они
прорастали и давали начало новым растениям. Таким образом могла возникнуть первая
идея о земледелии. Возможно, тогда и появилось одно из женских таинств.
По всей Европе сохранилось множество изображений божества, связанного с миром
растений.
В Старой Европе это различные изображения Диониса. Иногда он изображался в виде
бородатого мужчины в венке из плюща, а иногда — в виде женоподобного юноши в
одеждах из шкуры молодого оленя, с венком из плюща и лавровых листьев. Также
встречались его изображения в черной мантии и в облачении из шкуры пантеры.
В более поздние времена Дионис изображался с длинными кудрявыми волосами,
украшенными венком из виноградных листьев и ягод. В одной руке он держал тирс
(thyrsus, иначе — жезл Вакха), а в другой — кубок (чашу).
Тирс — это жезл, сделанный из связанных стеблей укропа и увенчанный сосновой
шишкой. Такое сочетание отражает две стороны природы Диониса: лесную (шишка),
слившуюся с земледельческой (укроп). Чаша, в первую очередь, обозначает лоно великой
матери, из которого он появился (в европейской мифологии он — божественное дитя или
обещанное дитя). Во вторых, чаша выражает жертвенность его божественной натуры, так
как содержит саму его сущность. Вот так он и стоит перед нами, древний бог урожая, бог,
которого потом убьют (см. гл. 12 и 14).
Ритуальные предметы в его руках — жезл и чаша. Здесь мы впервые видим оба
ритуальных инструмента виккан, показанные в их традиционном символизме. Следует
заметить, что существует барельеф, датированный примерно 30 г. до н. э., с изображением
ритуала, посвященного Дионису. На барельефе изображен обряд посвящения в тайну. У посвящаемых завязаны глаза. Руководят обрядом женщины.
В викке жезл символизирует фаллос бога, а чаша — лоно богини. Тирс — это и стебель, и
семя. Он обозначает древко фаллоса и изливающееся семя. Чаша обозначает женское
чрево и вход в него. Дионис держит и то, и другое, подчеркивая этим, что соединившиеся
мужская и женская противоположности зачинают обещанное дитя (то есть его самого).
Так кто же он такой, это обещанное дитя? Это вопрос сложный. Он касается дальнейшего
развития понимания человеком секретов природы. У этого дитя не одна суть: он и сын
богини, появившийся на свет в результате действия волшебных
чар, и будущий любовник. Ему отводится важное место как в верованиях Старой Европы,
так и в кельтской викке и в волшебных поучениях колдовского ремесла. Мы еще
поговорим о нем в связи с богиней, в следующем разделе, а пока вернемся к богу урожая,
именуемому также Зеленым человеком.
Первое известное кельтское изображение Зеленого человека относится к V в. до н. э. Здесь
оно воспроизведено с рисунка из книги Вильяма Андерсона “Зеленый человек — архетип
нашего единения с Землей” (1990). Как отмечает автор, данное изображение является
выражением удивительного смешения кельтской культуры и этрусского художественного
стиля. Оно еще раз указывает на Старую Европу, как на место, где зародились божества
викканских таинств. Андерсон даже попытался найти некую связь между Цернунносом и
Зеленым человеком, уверовав в то, что Дионис и Цернуннос двоюродные братья, имевшие
в общих предках некое древнее божество, бывшее сыном или любовником богини. Об
этом будет сказано далее, возникновение Диониса не нуждается в таком объяснении.
В земледельческих таинствах образ Зеленого человека всегда связывался с опьянением
(физическим или духовным). Древние шаманы, а впоследствии и европейские ведьмы
использовали для опьянения особые виды грибов, содержащие галлюциногены. Для
производства веселящих напитков — вина и пива — брался виноград или ячмень. Такое
опьянение можно считать особой трансформацией сущности, которой обладает дух
растения. Употребляя напитки, сделанные как бы из плоти бога урожая, человек принимал
в себя дух этого бога.
Сходная идея присутствует во многих других религиях. Говоря о кельтских божествах и
земледельческих таинствах в доримский период, мы должны помнить об одной
любопытной детали. Дело в том, что древние кельты пили медовуху, а не пиво. Медовуха
же готовится на основе перебродившего меда, и никак не зерна. Следовательно, ритуалы
бога урожая, связанные с виноградом и зерном, вряд ли существовали у кельтов до
прихода римлян. Историк Тацит писал, что кельты
(и некоторые германские племена) стали варить пиво примерно в 100 г. н. э. А Плиний
Старший упоминал, что в Средиземноморье пиво уже умели изготавливать. До прихода
римлян население Северной и Западной Европы занималось в основном скотоводством и
кочевало, то есть их занятия нельзя назвать полноценным сельским хозяйством (хотя
зачатки земледелия, безусловно, имелись, но пока не получили широкого
распространения). В тот период сельское хозяйство, в нашем теперешнем понимании,
было развито к югу от Альп. Известно, что около 400 г. до н. э. Кельты уже торговали с
этрусками, и одним из предметов торговли было вино. Около 50 г. до н. э., после
завоевания Галлии, римляне завели там виноделие. Это не означает, что у кельтов совсем
не было туземного культа Зеленого человека.
Рассказывая об этом, я просто хочу показать путь земледельческих таинств из Старой
Европы к кельтам.
Важнейшей частью земледельческих волшебных таинств является учение о
превращениях. Первые представления о божественных формах были связаны с
наблюдением процессов расцвета и увядания растений. Основы всех вероучений,
связанных с реинкарнацией и переселением душ, следует искать в повторяющихся циклах
в живой природе.
Сменяющиеся времена года не только сходны с вращательным движением огромного
волшебного колеса. Это свидетельствует о таинственных силах природы, занятых
непрестанной работой в лесах, полях и лугах.
Чтобы стать подобным умирающему и воскресающему богу, нужно быть защищенным от
действия сил смерти и полного разрушения. Это соображение было главной
предпосылкой для создания культа Диониса и элевсинских мистерий. В своем письме к
жене, утешая ее после смерти дочери, Плутарх пишет об идее бессмертия, содержащейся
в таинствах культа Диониса. Тесная связь с коловращением природы (материальным и
метафизическим) достигается у виккан выполнением восьми шабашей, являющихся
ритуальным отражением динамики движения викканского годового колеса.
Также и кельтская история о Талиесине (ок. 500 г. до н. э.) связана с таинством
превращения. Здесь мы видим влияние римской культурной традиции, воспринятой
жителями Галлии и Британии. В этой истории одному из ее участников по имени Гвион
неожиданно было видение (как следствие принятия трех капель волшебного эликсира,
изготовленного богиней Черридвен). Спасаясь от преследовавшей его богини, он бежал,
превращаясь на ходу в различных животных. Преследуя Гвиона, богиня Черридвен также
превращалась в разных хищников. Под конец погони Гвион превратился в зерно, но
Черридвен приняла вид птицы и проглотила его.
Это зерно ее оплодотворило, и вскоре она родила мальчика, ставшего впоследствии
известным бардом по имени Талиесин.
Мистические мотивы превращения, связанные с земледелием, встречаются во многих
европейских народных сказках. Гимбутас сообщает, что упоминания о боге урожая
встречаются в текстах, начиная со времен Гомера и Гесиода и заканчивая современным
фольклором. Пожалуй, лучше всего об этом рассказано в легенде о льне и об умирающем
боге. В Древней Греции он был известен как Линос, в Литве — как Вайзгантас, а в
Шотландии его имя было Барлейкорн (Джон — Ячменное Зерно). Кстати, интересно
заметить, что одно и то же слово, употребляемое для обозначения льна в европейских
языках, роднит их языки с кельтскими языками. В греческом — это linon, в латинском —
linurn, а в староирландском и в старогерманском — lin. Как указала Мария Гимбутас в
своем труде “Богиня и ее речи”, эта легенда нашла отражение и в сказке Х. К. Андерсена
про лен, а также в датской сказке о ржаном хлебе (про Рюгена — Еловую Шишку). В
сказке Андерсена рассказывается о посаженном в землю зерне, о том, как оно
пробивалось к свету. Затем и само растение должно было выжить в борьбе со стихиями.
Потом его трепали, замачивали, просушивали, чесали, пряли из него нить и ткали холст.
Эта ткань была разрезана, сшита иглой - и наконец, из нее вышли двенадцать сорочек.
Нельзя лучше и образнее поведать о том, как бог урожая жертвует собой для людского
блага. (...Раз явились люди, схватили лен за макушку и вырвали с корнем. Больно было!
Потом егo положили в воду, словно собираясь утопить, а после того держали над огнем,
будто хотели изжарить. Ужас что такое! (Х. К. Андерсен ~Лен”). — Прим. пер.)
В классическом греческом мифе о Дионисе сначала он был убит, а затем расчленен.
Потом он был сварен, поджарен и с жадностью съеден.
В теогонии орфиков миф о Дионисе включает в себя всю ту же последовательность
событий, но в этом мифе затем происходит следующее: кости собираются вместе и
растерзанный бог вновь воскрешается из останков. Гераклит пишет, что Дионис и Гадес
— это одно и то же лицо, и тем самым устанавливает связь между Дионисом и иным
миром (то есть миром теней, по викканской мифологии). (Г ад е с, А и д — в греческой
мифологии бог, владыка царства мертвых. — Прим. пер.)
Эту связь подтверждает и миф о лабиринте Минотавра, Дионисе и Ариадне.
Карл Гинзбург в книге “Экстаз. Расшифровывая ритуалы ведьмовских шабашей” (1991) пишет:
“То, что Лабиринт символизирует королевство смерти, а Ариадна, хозяйка Лабиринта,
была богиней Скорби и Траура, это не просто предположение. В Афинах устраивались
торжественные процессии в честь Диониса и разыгрывался священный брак бога с
супругой архонта василевса. (А р х о н т ы — духи-мироправители. Б а с и л и й (в а с и л е
в с) — вождь племени, правитель.— Прим. пер.)
Это происходило каждый год на второй день Anthesteria — древнего весеннего праздника,
совпадающего по времени с периодическим возвращением на землю душ умерших.
Возвращавшиеся души были неясными предвестниками благополучия и неведомых
бедствий, поэтому их умиротворяли, предлагая воду и блюда из хлебных злаков”.
Эта цитата особенно важна, так как в ней показана связь между Дионисом и душами
усопших из иного мира. Об этом же писал и древний историк Геродот. Итак, в образе
Диониса мы видим все черты викканского бога: он и рогатый бог лесов, он и бог урожая,
и бог иного мира. Он же сын и любовник богини, и обещанное дитя, и Зеленый человек, и
тот бородатый мужчина в венке из плюща. Стоит отметить, что ни одно другое
европейское божество не обладает таким набором признаков. И это значит, что наше
маленькое исследование было не напрасным, потому что, говоря о Дионисе, мы поняли,
откуда берут свое начало викканские таинства, связанные с образом бога.