[TAIRU]

ИТАЛЬЯНСKOE ЯЗЫЧЕСТВО

Почему, говоря о викканских таинствах, важно знать основы языческих верований
Италии? Да потому, что кельтские земли слишком долго находились под римской
оккупацией. А римляне действовали на завоеванных землях не только с помощью оружия.
Они старались внедрить свои веру и религиозные обычаи. Например, некоторые из
чужеземных богов в той или иной степени могли напоминать римлянам своих, привычных
им божеств. В этом случае римляне охотно признавали такое местное божество “своим”,
что, конечно, помогало проникновению римских верований в местные культы. Это
понятная тактика - разделяй убеждения врага, и ты приобретешь в нем друга или
союзника.
Во времена, предшествующие расцвету цивилизации этрусков, население Апеннинского
полуострова представляло из себя пеструю мозаику людей различного происхождения,
говоривших на всевозможных языках и с сильно различавшимися культурами. Они
находились на различных ступенях развития. Среди всей этой мешанины выделялись
наиболее многочисленные племена: латиняне, сабиняне, самниты, этруски и умбрианы.
Несмотря на отсутствие среди них единства, многие из племен имели схожие верования,
основанные на неолитическом культе великой богини. Особенно стоит присмотреться к
островным территориям — Сицилии, Сардинии и Корсике. Это важно для понимания
того, как происходили изменение и адаптация культур коренного населения полуострова
под сильным иноземным влиянием.
В сборнике “Мифология Европы и Древнего Рима”, который составил Ив Боннефуа,
можно прочесть интересное соображение о том, каким образом сохранились
доисторические верования народов полуострова:
“...остатки тех первобытных идей, верований и обрядов были настолько далеки от
рациональных классических представлений, что они вызывали не только изумление, но
часто и полнейшее непонимание со стороны римских и эллинских авторов. Их очень
впечатляли свверхъестественные идеи анимизма, вездесущие знаки свыше и огромная
важность, придаваемая разного рода гаданиям. У этрусков был непривычно высокий
социальный и религиозный статус женщин, что рассматривалось как пережитки
матриархата. Удивляла и упорная вера людей в то, что умершие продолжают обитать в
местах своих захоронений, с чем было связано множество ритуалов и обычаев (склепы и
гробницы в виде домов, развитые погребальные церемонии, изображения усопших, и так
далее)”.
Этруски жили на Апеннинском полуострове примерно в первом тысячелетии до нашей
эры. По словам Марии Гимбутас, они были одними из немногих народов, унаследовавших
остатки неолитической религии великой богини. Некоторые исследователи любят
потеоретизировать на тему, а не были ли этруски индоевропейцами, а вовсе не местным
народом? Однако лингвистический анализ более чем десяти тысяч текстов, оставленных
этрусками, доказывает, что этот народ не относился к индоевропейской расе. Считается,
что происхождение этрусков не выяснено, неизвестно, кто они, когда и как появились в
Италии и на каком языке говорили. В только что упомянутой книге “В поисках
индоевропейцев” ее автор пишет:
“Тем не менее среди современных исследователей этрусков преобладает следующая
несложная тенденция: этруски являются коренными жителями Италии, но не
индоевропейцами. Благодаря развитым торговым связям многое в их материальной
культуре и искусстве было заимствовано от народов восточного Средиземноморья”.
Этруски верили в безграничную мощь сверхъестественных сил. Их религия была основана
на принципах взаимоотношений между людьми и сонмом божеств. Все явления,
происходящие в природе, представлялись им делом рук какого-либо божества и
специального духа, и ни одно из этих явлений не должно было остаться без внимания. Для
этого существовал целый класс священников, умевших истолковывать значение
всевозможных знаков и предзнаменований (это совершенно не похоже на роль друидов,
появившихся позднее в Западной и Северной Европе). Римский философ и писатель
Сенека так говорил о мистическом восприятии этрусками окружающего мира: если
римляне считают, что молния возникает в результате столкновения облаков, то этруски
верят, что облака сталкиваются специально для того, чтобы испустить молнию. Они были
уверены в том, что молния появляется только в том случае, если боги хотят о чем-то
напомнить людям или предупредить их.
Вера в значимость всевозможных знаков и предзнаменований тесно связана с верой в
животного-покровителя или предка. Как показывают археологические находки,
относящиеся к бронзовому веку на Апеннинах, эти верования были распространены на
всей территории полуострова. Возможно, они были связаны с тем, что жизнь самого
общества полностью зависела от скотоводства. Древние кочевники были убеждены, что в
своих передвижениях они направляемы духами животных.
Например, племя пиценов верило в то, что их покровителем и наставником является
дятел, племя сабеллианцев имело таковым быка, лючанцы - волка, а урсенты — медведя.
У людей того времени существовал важный обычай, позднее известный как ver sacrum, то
есть Весна Священная. Этот обычай требовал, чтобы каждая часть племени весной
покидала бы обжитое за год место и переселялось бы на новое. Кстати, по этой же
причине для кочевых людей было так важно, чтобы животное-покровитель указывало бы
им верные пути.
Но по мере развития земледелия духи лесов и лугов постепенно превращались в духов
возделанных и засеянных полей. Такими духами были лазы, с которыми мы уже
встречались ранее, говоря в этой же главе о феях.
Этруски развили эти верования и довели их до совершенства, создав цельную систему
мистических и магических взглядов, с успехом просуществовавшую в течение всего
классического периода. Сами они веровали в Великую Богиню-Мать Uni и в ее супруга
Tinia. Два этих божества верховенствовали над сонмом духов и полубогов, управлявших
всеми силами природы и человеческими судьбами. Этрусский пантеон не схож с
греческими богами-олимпийцами. Высшие боги этрусков именовались Involuti, то есть
боги туманов, причем истинные имена богов никогда не раскрывались, равно как не
существовало и специальных связанных с ними мифов. Вспомним, что таинственные
племена богини Дану также считались возникшими из тумана. Придет время, и римляне
впитают достижения этрусской цивилизации и понесут в Галлию и на Британские острова
верования древнего культа великой богини. ТАИНСТВА ЧАШИ

Образу чаши принадлежит принципиальная роль в кельтской мифологии, причем образ
этот связан с темой поиска. Иногда кажется, что чаша стала для кельтов каким-то
навязчивым наваждением. Эта тема проявлялась в самых различных видах, вплоть до
легенд о короле Артуре, связанных с поисками святого Грааля. Образ чаши встречается и
в некоторых других европейских мифах, а также служит основой для нескольких
традиционных колдовских обрядов. В кельтском понимании чаша символизировала нечто
утраченное или недостижимое. Почти без исключения все их мифы, связанные с чашей,—
это истории о трудных поисках и волшебных превращениях. Сама же чаша, как правило,
находилась в труднодоступных волшебных замках или скрытых от людей таинственных
королевствах.
Я осмелюсь высказать свои собственные соображения на этот счет. Во-первых, мы знаем,
что в европейской колдовской традиции принято считать чашу символом лона богини. Во-
вторых, нам известно, что культ Великой Богини в Центральной Европе почти полностью
исчез, не выдержав напора патриархальных религиозных верований кочевников. Это
произошло за много веков до того, как в Европе кельты оформились в самостоятельный
народ. А в-третьих, древние кельты общались с греками, этрусками и римлянами, у
которых в той или иной форме сохранялся культ Великой Богини, оставшийся от
неолитических верований Старой Европы.
Мое предположение состоит в том, что в южноевропейских религиях, основанных на
поклонении великой богине, кельты каким-то образом почувствовали и распознали
важный, но давно забытый элемент своей собственной духовности.
Что-то шевельнулось в кельтских душах, пробудив смутные воспоминания о некой
богине, которая когда-то давно, до кочевников, царила в этих местах. Наверное, тогда
зародилось стремление во что бы то ни стало отыскать и вернуть утраченную чашу. Я
думаю, здесь также кроются истоки более поздних легенд о воинах и рыцарях, долг
которых — искать и найти Грааль. Возможно, эти мифы возникли из стремления
примирить врожденную агрессивность кельтской натуры с более мирным характером
деревенского жителя, поклоняющегося Великой Богине. В конце концов самыми первыми
кельтскими божествами были боги и богини войны и смерти. Что касается веры в саму
Богиню-Мать, то никаких следов этой веры у кельтов не было найдено. Она появится
позднее, как следствие общения кельтов с выходцами из Средиземноморья.
Однако существует проблема, в которую эта теория упирается. Проблема связана с
племенами богини Дану. Народы племен — это дети богини Дану, то есть, по кельтским
представлениям, Богини-Матери. Эти люди в кельтской мифологии описываются как
высокоразвитый народ, обладающий передовым вооружением. Творчество бардов будто
бы указывает на то, что легенда о племенах богини Дану возникла до контактов с
римлянами. Утверждается, что этот народ уже жил в Британии ко времени вторжения в
нее кельтов.
Это противоречит утверждению Миранды Грин, высказанному ею в книге “Символ и
образ”, о том, что до наступления римской эпохи в кельтской религии не существует даже
малейших следов верований в Богиню-Мать. Впрочем, это неудивительно, поскольку
барды весьма вольно обращались со временем и смещение событий на несколько веков не
являлось для них чем-то необычным. Неудивительно это и потому, что кельтские мифы
никогда не являлись точным описанием исторических событий в их реальной хронологии.
Конечно, некоторые мифы были основаны на реальных событиях и повествовали о
действительно существовавших персонажах, но все-таки основное их предназначение
было служить культурной памятью народа о древних героях и их свершениях, скорее
символических, чем реальных. Одним из примеров такой исторической неаккуратности
может служить сам миф о племенах богини Дану.
У этого народа был бог по имени Govannon (называемый так в Британии), он же Goibniu
(по ирландской версии). Это был бог-кузнец, снабжавший свой народ совершенным
оружием для нападения и защиты. Однако он же был и богом, варившим дарующее
бессмертие пиво. При всем этом хорошо известно, что до римской оккупации ни в
Британии, ни в Галлии варить пиво не умели. Римский историк Тацит утверждает, что
римские легионы занесли искусство варки пива – в Британию не ранее 100-х годов н. э. В
ирландских легендах этот же бог вспоминается как архитектор, научивший народ
строительству высоких круглых башен. И вновь достоверно известно, что такие башни
появились лишь после вторжения римлян. Скорее всего, появление бога-пивовара в мифе
о племенах богини Дану является лишь позднейшим включением. Похоже, что и сама
Богиня-Мать появилась в легендах намного позже.
Скорее всего, она заменила собою иное божество этого мифа — например, древнюю
богиню-воительницу.
Интересные параллели между ирландской богиней Дану (Дана) и средиземноморской
Дианой проводит Ворд Рузерфорд в книге “Друиды” (1978). Он отмечает, что имена обеих
богинь имеют сходные префиксы, указывающие на божественность: Д-ана и Ди-ана. Имя
Диана происходит от латинского Diviana, то есть “божественная Ана”, а Дана переводится
как “богиня Ана”.
Диана считалась богиней-матерью в Эфесе, так же как Дана в Ирландии. Особенно
известно ее святилище в Ариции, в роще на озере Неми. Даже несмотря на свою
целомудренность, Диана признавалась богиней, приношения которой помогали
женщинам разрешиться легкими родами. Этот обычай напоминает о ее более древней
роли Богини-Маери, тем более что она именовалась также Дианой трехликой, то есть
имевшей три образа — девы, матери и старухи. В книге “Белая богиня” (1974) Роберта
Грэйвса высказано предположение, что племена богини Дану на самом деле были
пеласгами бронзового века, поклонявшимися греческой богине Данае. Интересно также
отметить, что, возможно, слово Danaan использовалось применительно ко всем греками.
Население Апеннинского полуострова уже в 500-х годах до н. э. поклонялось богине
Диане. На римский культ Дианы большое влияние оказали культы этрусской богини
Атимиты и греческой Артемиды. За более чем 400 лет римской оккупации в Британии
прижилось латинское имя Диана. Рассуждая логически, ко времени записи бардских
сказаний именно это имя должно было бы быть в ходу. Следовательно, у бардов могло
сохраниться упоминание о появлении некоего высокоразвитого народа, поклоняющегося
средиземноморской богине. Так исторически сложилось, что люди Средиземноморья
имели намного более развитую технику, чем народы Северной и Западной Европы. Это
может объяснить, откуда у народа богини Дану взялось передовое по тем временам
вооружение. Если та идея, что я предлагаю, достаточно убедительна, то племена богини
Дану на самом деле были люди, мигрировавшие в Британию откуда-то из
средиземноморской или эгейской области и поклонявшиеся Диане. В итальянской
мифологии Диана является королевой фей. У кельтов происхождение фей тоже связано с
народом богини Дану.
Большинство легенд говорит о них как о пришельцах с севера. Это, конечно, полностью
противоречит моему предположению. Но все-таки давайте представим, насколько
нежелательно было само присутствие римлян для местного населения.
Неудивительно, что в бардских традициях построманской эпохи что-то положительное
вряд ли могло связываться с Южной Европой. Север же в кельтской космологии являлся
средоточием огромной силы, поэтому естественным было сопоставить этот народ с местом, откуда исходила мистическая мощь. До XI в. н. э. нельзя обнаружить упоминаний
о народе богини Дану. Не существует никаких следов даже в таких староирландских
текстах, как “Четыре ветви Мабиногион” и “Книга захватов Ирландии”.
В любом случае это может лишь означать, что мифологическая история островных
кельтов является в самом деле не более чем мифологической и связь ее с реальной
хронологией почти полностью отсутствует. Тем самым легко объяснить причину того,
почему в кельтской мифологии образ Богини-Матери возникает до того, как на кельтских
землях появились римляне.
Важной составной частью кельтской мифологии являются всевозможные превращения.
Им подвержено решительно все: имена, люди, герои, события и обстоятельства
происходящего. Центральными элементами мистических историй часто бывают
различные чаши, причем связанные с определенными божествами или героями. Можно
выделить три типа волшебных чаш: чашу превращений, чашу возрождения (или
омоложения) и чашу вдохновения. В викканских таинствах чаша Черридвен
символизирует соединение всех трех чаш в одной. Черридвен — это кельтская лунная
богиня, которую в наши дни так же, как Диану, считают триединой, то есть имеющей три
образа — девы, матери и старухи.
В кельтской мифологии символ чаши связывается с различными сторонами волшебных
традиций: изобилием, возрождением, превращением и зачатием. Чаша также является
символом женского лона и лона богини. Она выражает могущество иного мира, как чаша
Аннвн (Annwn). Аннвн - это название уэльского иного мира, пристанища душ усопших. В
легенде “The Spoils of Annwn”, сочиненной бардом Талиесином, рассказывается о
смельчаках, дерзнувших пробраться в Аннвн, чтобы добыть чашу, принадлежащую
господину иного мира по имени Пвлл. Сама чаша находилась в волшебном
четырехугольном замке, называемом Саеr Sidi или Caer Pedryan. Архитектура замка
символизировала четыре стихии творения, соединившиеся в незыблемой гармонии.
Эта легенда является основой для более поздних сказаний о поисках королем Артуром
святого Грааля. Древняя чаша лунной богини со временем стала символом солнечной
религии, но мистический символизм этого образа не сильно изменился. Она так и осталась
чашей просветления и духовного преображения. Уникальность этого образа у кельтов
состоит в его призрачности, в недосягаемости.
Чаша как бы все время ускользает от ищущих ее.
В традициях средиземноморских народов всегда было, принято считать чашу зримо
существующей в этом мире. Даже до чаши Гекаты (то есть лунной богини другого мира)
можно было добраться длинным путем через пещеры. Магические чаши Цирцеи, Медеи и
Персефоны (в элевсинских таинствах), несомненно связанные с иным миром, вполне
осязаемо присутствовали в мире материальном. Они были как бы символическими
сосудами, соединяющими наш привычный мир с другим миром. И это придавало силу
заклинаниям и волшебным снадобьям, творящим чудеса.
Другая уникальная особенность кельтских преданий связана с использованием чаши для
приготовления пищи. Утверждалось, что трусу никогда не удастся сварить ce6e в ней
мясо. Говорили, что это не удастся и лжецу. Более того, такие люди не могли даже
приблизиться к чаше, не подвергнув свою жизнь опасности. Позднее в легендах Северной
Европы, связанных со святым Граалем, личным добродетелям участвующего в поисках
рыцаря придавалось особенное значение. Об этих особенностях таинства чаши мы
поговорим в следующей главе.